Путешествие в тяжелом дилижансе (в те дни еще не было железной дороги) было долго и утомительно. Гейне проголодался и не мог воздержаться от соблазна развернуть один конец металлической обертки и отрезать маленький кусочек сочного мяса. Колбаса ему так понравилась, что он решился отрезать еще кусочек. За вторым куском последовал еще кусок, затем еще, и к тому времени, когда он приехал в Париж, осталось уж очень немного первоначальной колбасы. Это было неловко, потому что выходило, как будто он злоупотребил доверием; да и как ему извиниться перед д-ром Рот в том, что он уничтожил подарок д-ра Ноак, который тот поручил ему передать своему другу? - Но Гейне был человек находчивый и следующим ловким образом вывернулся из дилеммы, в которую попал благодаря своему неудержимому аппетиту. Он отрезал от оставшегося кончика колбасы чрезвычайно тонкий кусочек и завернул его в бумагу, на которой написал следующее:
"Любезный д-р Рот! Друг наш д-р Ноак, поручил мне передать вам Лионскую колбасу вместе с нижайшим поклоном. К несчастью, муки голода во время длинного путешествия в Париж побудили меня съесть всю колбасу, кроме завернутого в этой бумаге кусочка, который я и посылаю вам. Так как гомеопатия учит вас, что чрезвычайно малая доза действительнее большой, то мне не приходится извиняться перед вами в том, что посылаю такую миниатюрную порцию, которую вы, без сомнения, оцените гораздо больше, чем грубое содержимое целой колбасы".
Хворый человек в поисках доктора
К. Геринг
Путешествуя по Германии, я однажды пришел в деревню, хозяин которой пригласил меня переночевать у него в доме вместо того, чтобы остановиться в гостинице. Это был богатый старик, большой оригинал, всегда хворый и не имевший недостатка ни в скуке, ни в хорошем вине. Узнав, что я молодой врач, начинающий свои путешествия, он заявил мне, что скорее сделал бы своего сына палачом, чем доктором. Когда я при этом выразил удивление, он достал большую книгу, говоря, что вот уже двадцать лет, как он заболел телом, не душою, что два знаменитых врача, с которыми он тогда советовался, поссорились из-за его болезни и что вследствие этого он не стал лечиться ни у одного из них, а записал это обстоятельство в своей книге. Затем, находя, что болезнь не ослабевает, он отправился путешествовать, решившись позволить лечить себя только тем трем докторам, которые вполне и без всяких колебаний согласятся между собою относительно его болезни.
С этой целью он сначала советовался с более или менее знаменитыми врачами, а затем с другими, имена которых были не так известны; несмотря на все страдания, он не изменил первому своему решению и записывал в особую книгу точный отчет о каждой консультации; но ему нигде не удалось найти трех докторов, которые согласились бы относительно его болезни. Вследствие этого, не следуя советам ни одного из них, он остается все еще больным человеком, но в живых. Нетрудно представить себе, что книга его стоила ему порядочной суммы денег.
Эта книга имела вид счетной книги большого формата и велась графами. В первой графе находились фамилии врачей, число которых доходило до 477; во второй - названия болезни с объяснениями ее характера, этих было 313, значительно отличавшихся между собою; в третьей графе были записаны предложенные средства, всего 832 рецепта, состоявшие из 1097 средств. Внизу каждой страницы был подведен итог.
Он взял перо и спокойно сказал мне: "Не пропишите ли и вы мне чего-нибудь?" Не имея особенного желания сделать это, я только спросил, нет ли и Ганемана в его списке. Он с улыбкой обратился к No. 301, где значилось название болезни X, средство X. "Это был самый умный из всех, - воскликнул он, - потому что он сказал, что название болезни не касается его, а название средства не касается меня, а что главный пункт - излечение". "Но почему же, - спросил я, - не позволили вы ему лечить вас?" - "Потому что, - ответил он, - Ганеман был только один, а мне нужно иметь троих одинакового мнения".
Я спросил его, не согласится ли он пожертвовать около 100 франков на испытание, и прибавил, что в таком случае я могу назвать ему не трех, а тридцать трех врачей, живущих в окрестности и в отдаленных друг от друга странах и частях света, которые будут все одного мнения. Он выразил сомнение, но вместе с тем решился сделать это испытание. Тогда мы вместе составили полное описание его болезни, и когда все копии с него были готовы, мы разослали их 33-м врачам гомеопатам. В каждое письмо он вложил луидор, прося врача назвать средства, могущие вылечить, или, по крайней мере, облегчить болезнь.
Недавно я получил от него бочонок Рейнского вина 1822 года. "Я посылаю вам вино 1822 года, - писал он, - потому что двадцать два врача оказались одного мнения относительно моей болезни. Это показывает мне, что еще существует на свете некоторая достоверность. Я добыл разные книги по этому предмету, чтобы познакомиться с ним, но из 200 лекарств двадцать два врача выбрали одно и то же; большего нельзя было ожидать. Врач, живущий ближе всех ко мне, теперь пользует меня, и я посылаю вам вино, чтобы не соблазниться выпить лишнее от радости, что здоровье мое со дня на день становится лучше".
Плут или глупец
К. Геринг
Гомеопатия, как известно, начала практиковаться в Англии д-ром Квин (Quin) в 1828 году. Доктор Квин обладал всеми качествами, чтобы быть пионером новой системы. Одаренный большими умственными способностями, владея тремя или четырьмя новейшими языками и будучи одним из лучших рассказчиков своего времени, он был вполне способен блистать в лучшем обществе, где он был охотно принят, как врач Принца Леопольда, будущего короля Бельгийского. Вскоре после начала своей практики в Лондоне, он был приглашен на обед к одному аристократу. Будучи задержан профессиональными занятиями, он приехал поздно и незаметно занял назначенное ему место за столом. Ему было очень забавно, когда он заметил, что соседи его по обе стороны, которым он был лично совершенно незнаком, были заняты оживленным разговором о нем. "Слыхали вы, - говорил один, - об этом новоизобретенном способе лечения, введенном д-ром Квином? Говорят, он состоит в том, что даются лекарства, вызывающие в здоровых людях болезни, подобные тем, какие требуется излечить, но в таких малых дозах, что даже смешно". - "Этот человек, должно быть, глупец! - воскликнул гость, находившийся по другую сторону д-ра Квина. "Скорее плут, я думаю, чем глупец, - возразил первый. "Извините, милостивые государи, что перебиваю вас, - сказал д-р Квин, - но мне кажется, справедливость требует, чтобы я предупредил вас, что я д-р Квин". Соседи стали запинаясь извиняться в своей печальной грубости, но д-р Квин успокоил их, сказав: "Никакой нет обиды, господа, и чтобы показать вам, что я не имею ничего против вас, я буду счастлив выпить с вами рюмку вина; с вами, сударь, в роли глупца, а с вами в роли плута". Оба соседа были успокоены, видя, что д-р Квин так добродушно отнесся к этому происшествию, и еще до окончания обеда прелесть рассказов д-ра Квина уже совершенно разогнала их предубеждения и внушила им такое уважение к нему, что они сделались его друзьями, а в последствии и его пациентами.
Журнал "Врач-гомеопат" №12, 1891г. 50
Цитируется по "Украинскому гомеопатическому журналу" 1,92
